Рекомендую почитать книгу.
Айрат Димиев "Классная Америка"
http://tk.nxt.ru/
Айрат Димиев — кандидат наук по химии, выходец из Татарстана, уехавший в 2001 году преподавать в США. Это книга об американской системе образования «глазами очевидца». Вот интервью с автором, которое, может быть, сподвигнет вас на ее прочтение.
Эта книга — не пропагандистская, она не содержит ничего, что можно было бы назвать антиамериканским или проамериканским. Это просто интересные и хорошо написанные записки учителя.
25.03.2011
20.03.2011
Философия. Человек и инстинкты
Мы — результат эволюции жизни, плоть от плоти других животных. Результатом эволюции животных является не только их анатомия и физиология, но и их поведение. Как мы только что установили, наша анатомия и физиология объясняются нашей историей. А как с нашим поведением?
С поведением чуть сложнее. Дело в том, что наша сущность не исчерпывается нашей животной природой. По мере эволюции нашей биологической сущности, основанной на генетическом наследовании, к ней добавилась социальная — основанная на культурной передаче.
В эволюции большинства животных главную роль играет генетическое наследование. Каждый организм получает определённый набор генов — переключателей, регуляторов развития. Те, у кого такой набор более соответствует определённому образу жизни в сложившихся условиях среды, чаще выживают и оставляют потомство. По мере совершенствования земных организмов совершенствовался и механизм их эволюции. Важным шагом вперёд стало появление культурного наследования — наследования благодаря обучению. Преимуществом культурного наследования перед генетическим является возможность передачи приобретённого опыта, причём не только от предков к потомкам, но и к любым особям, готовым усваивать новый опыт. Культурно наследуются особенности песни у соловьёв, умение выбирать маршрут перелёта у журавлей, приёмы охоты у хищных млекопитающих и китообразных и многие другие признаки различных высокоорганизованных животных. Важно подчеркнуть, что культурное наследование возникало в разных группах животных неоднократно.
Однако лишь у одного вида механизм культурного наследования стал ведущим в ходе его приспособления к среде. Это — наш вид. Именно культурное наследование обусловило колоссальный скачок приспособленности нашего вида, колоссальный рост его численности, всё разнообразие форм человеческой деятельности. Количество информации, которая передаётся у нашего вида культурно, на порядки превосходит «пропускную ёмкость» генетического канала. Интенсивный информационный обмен обусловил неслыханную скорость выработки новых приспособлений.
Но наряду с преимуществами, по сравнению с генетическим наследованием, культурное имеет и свои недостатки. Для его эффективного осуществления требуется прямо-таки огромный мозг с длительным периодом развития. У тех животных, поведение которых задано генетически, развитие нейронных структур в мозге определяют жёсткие программы. Генетика определяет структуру мозга, структура мозга задаёт поведение. У нас всё сложнее. Генетический фундамент определяет длительный период роста и самоорганизации структур нашего мозга. Но ключевые особенности нашего поведения зависят от тех структур, на развитие которых влияют не только гены, но и обучение. Это обучение основано на взаимодействии особей. Важным инструментом, интенсифицирующим такое взаимодействие, стало сознание — совокупность психических процессов, организующих познавательную и социальную активность индивида.
Даже из этого чрезвычайно конспективного изложения ясна двойственность природы человека. То, с чем мы отождествляем себя, наше сознание, — результат влияния обучения и взаимодействия с другими людьми на биологически, эволюционно сформированный и генетически детерминированный фундамент. Наше тело эволюционировало почти четыре миллиарда лет, животная психика — сотни миллионов лет. Наше сознание, наша культура очень молоды по сравнению с той основой, на которой они развиваются.
И вот теперь вспомним один из важных выводов, который следует из рассмотренного нами примера со слепым пятном в нашем глазу. Эволюция сохраняет те изменения, которые повышают вероятность их носителей на выживание в имеющихся на тот момент условиях. Если условия меняются, прежние приспособления становятся анахроничными, устарелыми. Так, органы зрения, расположенные внутри нервной трубки, являлись адекватным приспособлением первых хордовых с их прозрачными телами, но стали анахронизмом уже на следующем эволюционном этапе.
Могут ли программы, обеспечивающие наше поведение, в том числе половое, нести в себе такие же анахронизмы? Да, могут. И несут, на самом деле. И культурные программы, которые мы усваиваем в ходе нашего обучения, тоже несут анахроничные, устарелые элементы (хотя и меньше, чем более инерционные биологические программы). К примеру, «слепое пятно» во взгляде на биологические предпосылки собственного поведения, характерное не только для теоретиков феминизма, а и для большинства гуманитариев, рассуждающих о природе человека, кажется мне таким культурным анахронизмом.
Отрицание, капитуляция или модификация?
Как вы поняли, я считаю чрезвычайно важной задачей преодоление «слепого пятна» в нашем взгляде на самих себя, изучение и понимание наших биологических программ. Обсуждение этих программ — небыстрое дело, и здесь для него не хватит места. А здесь я хочу обсудить лишь то, как сохранить свою свободу, несмотря на наличие анахроничных программ, управляющих нашим поведением. Ну, к примеру, что делать, если выясняется, что наши врождённые модели сексуального поведения не соответствуют разделяемым нами идеалам?
Наша биологическая эволюция проходила в маленьких племенных группах с высокой смертностью. Эволюция полового поведения была направлена на максимизацию количества потомков. «Зашитые» в нас биологические программы подталкивают нас к высокой половой активности, многочисленным совокуплениям с партнёром в паре, а также зачастую к поискам новых партнёров.
Однако современный человек живёт в ином мире, чем архаичный. Детская смертность, к счастью, снизилась. Одной из главных проблем, с которой сталкивается планета, стало перенаселение. Образованные женщины хотят не только рожать ребёнка за ребёнком, но и тратить время и силы на саморазвитие и карьеру.
Что делать? Упрощая, можно сказать, что современный человек может отрицать свои биологические программы, капитулировать перед ними или разумно модифицировать их действие. Рассмотрим эти варианты по очереди.
1. Отрицание. Объявить врождённые модели несуществующими и твёрдо для себя решить, что человек такой, как он о себе думает. Увы, это решение чревато невротизацией (убеждение З. Фрейда, что причина всех аномалий в поведении человека — бунт подавляемой сексуальности, было прямым следствием жизни в обществе, пытавшемся эту сексуальность игнорировать). Человек, игнорирующий биологические программы в себе и других, окажется беспомощен перед манифестациями этих программ не только в своих ближних, но и в себе самом. В самом мягком случае такой человек будет просто недостаточно счастлив из-за конфликта двух своих природ.
2. Капитуляция. Сдаться перед своими биологическими программами, найдя в них оправдание своим общественно порицаемым действиям. «Что же я могу поделать с тем, что я неконтролируемо распутен и агрессивен — такова моя животная природа!» Обилие нежелательных детей или череда абортов, различные болезни, выпадение из социальных структур не исчерпывают плату за попытку пойти по такому пути. Выбравший его человек всё равно будет страдать из-за разлада биологической и социальной природ.
3. Модификация. Принять свою биологическую природу и учиться управлять ей в желаемом направлении. Оценивая свою сущность, не лепить на неё ярлыки «хорошо» — «плохо». Действующий таким образом человек, если он найдёт способ использовать свои врождённые программы, направляя их в желаемое для него русло, будет действительно счастлив. Например, защищённый секс в рамках принимающей его культуры окажется способом реализовывать свои биологические программы и не делать себя несчастным.
Понятно, что понимание наших биологических программ поможет находить решения, соответствующие третьему пути. Биологические программы влияют не только на наше половое поведение. Думаю, что даже решение проблемы тоталитаризма невозможно без учёта наших биологических программ, отвечающих за иерархическое поведение. Сам стиль нашего мышления, круг решаемых нами задач в значительной степени определены теми условиями, в которых происходило формирование нашего интеллекта.
Убеждать себя, что никаких биологически обусловленных программ у нас нет, — дополнительно навешивать на себя шоры. Если мы хотим быть счастливыми и свободными, мы должны найти способ увидеть себя целиком, принять свою биологическую природу и научиться жить с ней в мире.
С поведением чуть сложнее. Дело в том, что наша сущность не исчерпывается нашей животной природой. По мере эволюции нашей биологической сущности, основанной на генетическом наследовании, к ней добавилась социальная — основанная на культурной передаче.
В эволюции большинства животных главную роль играет генетическое наследование. Каждый организм получает определённый набор генов — переключателей, регуляторов развития. Те, у кого такой набор более соответствует определённому образу жизни в сложившихся условиях среды, чаще выживают и оставляют потомство. По мере совершенствования земных организмов совершенствовался и механизм их эволюции. Важным шагом вперёд стало появление культурного наследования — наследования благодаря обучению. Преимуществом культурного наследования перед генетическим является возможность передачи приобретённого опыта, причём не только от предков к потомкам, но и к любым особям, готовым усваивать новый опыт. Культурно наследуются особенности песни у соловьёв, умение выбирать маршрут перелёта у журавлей, приёмы охоты у хищных млекопитающих и китообразных и многие другие признаки различных высокоорганизованных животных. Важно подчеркнуть, что культурное наследование возникало в разных группах животных неоднократно.
Однако лишь у одного вида механизм культурного наследования стал ведущим в ходе его приспособления к среде. Это — наш вид. Именно культурное наследование обусловило колоссальный скачок приспособленности нашего вида, колоссальный рост его численности, всё разнообразие форм человеческой деятельности. Количество информации, которая передаётся у нашего вида культурно, на порядки превосходит «пропускную ёмкость» генетического канала. Интенсивный информационный обмен обусловил неслыханную скорость выработки новых приспособлений.
Но наряду с преимуществами, по сравнению с генетическим наследованием, культурное имеет и свои недостатки. Для его эффективного осуществления требуется прямо-таки огромный мозг с длительным периодом развития. У тех животных, поведение которых задано генетически, развитие нейронных структур в мозге определяют жёсткие программы. Генетика определяет структуру мозга, структура мозга задаёт поведение. У нас всё сложнее. Генетический фундамент определяет длительный период роста и самоорганизации структур нашего мозга. Но ключевые особенности нашего поведения зависят от тех структур, на развитие которых влияют не только гены, но и обучение. Это обучение основано на взаимодействии особей. Важным инструментом, интенсифицирующим такое взаимодействие, стало сознание — совокупность психических процессов, организующих познавательную и социальную активность индивида.
Даже из этого чрезвычайно конспективного изложения ясна двойственность природы человека. То, с чем мы отождествляем себя, наше сознание, — результат влияния обучения и взаимодействия с другими людьми на биологически, эволюционно сформированный и генетически детерминированный фундамент. Наше тело эволюционировало почти четыре миллиарда лет, животная психика — сотни миллионов лет. Наше сознание, наша культура очень молоды по сравнению с той основой, на которой они развиваются.
И вот теперь вспомним один из важных выводов, который следует из рассмотренного нами примера со слепым пятном в нашем глазу. Эволюция сохраняет те изменения, которые повышают вероятность их носителей на выживание в имеющихся на тот момент условиях. Если условия меняются, прежние приспособления становятся анахроничными, устарелыми. Так, органы зрения, расположенные внутри нервной трубки, являлись адекватным приспособлением первых хордовых с их прозрачными телами, но стали анахронизмом уже на следующем эволюционном этапе.
Могут ли программы, обеспечивающие наше поведение, в том числе половое, нести в себе такие же анахронизмы? Да, могут. И несут, на самом деле. И культурные программы, которые мы усваиваем в ходе нашего обучения, тоже несут анахроничные, устарелые элементы (хотя и меньше, чем более инерционные биологические программы). К примеру, «слепое пятно» во взгляде на биологические предпосылки собственного поведения, характерное не только для теоретиков феминизма, а и для большинства гуманитариев, рассуждающих о природе человека, кажется мне таким культурным анахронизмом.
Отрицание, капитуляция или модификация?
Как вы поняли, я считаю чрезвычайно важной задачей преодоление «слепого пятна» в нашем взгляде на самих себя, изучение и понимание наших биологических программ. Обсуждение этих программ — небыстрое дело, и здесь для него не хватит места. А здесь я хочу обсудить лишь то, как сохранить свою свободу, несмотря на наличие анахроничных программ, управляющих нашим поведением. Ну, к примеру, что делать, если выясняется, что наши врождённые модели сексуального поведения не соответствуют разделяемым нами идеалам?
Наша биологическая эволюция проходила в маленьких племенных группах с высокой смертностью. Эволюция полового поведения была направлена на максимизацию количества потомков. «Зашитые» в нас биологические программы подталкивают нас к высокой половой активности, многочисленным совокуплениям с партнёром в паре, а также зачастую к поискам новых партнёров.
Однако современный человек живёт в ином мире, чем архаичный. Детская смертность, к счастью, снизилась. Одной из главных проблем, с которой сталкивается планета, стало перенаселение. Образованные женщины хотят не только рожать ребёнка за ребёнком, но и тратить время и силы на саморазвитие и карьеру.
Что делать? Упрощая, можно сказать, что современный человек может отрицать свои биологические программы, капитулировать перед ними или разумно модифицировать их действие. Рассмотрим эти варианты по очереди.
1. Отрицание. Объявить врождённые модели несуществующими и твёрдо для себя решить, что человек такой, как он о себе думает. Увы, это решение чревато невротизацией (убеждение З. Фрейда, что причина всех аномалий в поведении человека — бунт подавляемой сексуальности, было прямым следствием жизни в обществе, пытавшемся эту сексуальность игнорировать). Человек, игнорирующий биологические программы в себе и других, окажется беспомощен перед манифестациями этих программ не только в своих ближних, но и в себе самом. В самом мягком случае такой человек будет просто недостаточно счастлив из-за конфликта двух своих природ.
2. Капитуляция. Сдаться перед своими биологическими программами, найдя в них оправдание своим общественно порицаемым действиям. «Что же я могу поделать с тем, что я неконтролируемо распутен и агрессивен — такова моя животная природа!» Обилие нежелательных детей или череда абортов, различные болезни, выпадение из социальных структур не исчерпывают плату за попытку пойти по такому пути. Выбравший его человек всё равно будет страдать из-за разлада биологической и социальной природ.
3. Модификация. Принять свою биологическую природу и учиться управлять ей в желаемом направлении. Оценивая свою сущность, не лепить на неё ярлыки «хорошо» — «плохо». Действующий таким образом человек, если он найдёт способ использовать свои врождённые программы, направляя их в желаемое для него русло, будет действительно счастлив. Например, защищённый секс в рамках принимающей его культуры окажется способом реализовывать свои биологические программы и не делать себя несчастным.
Понятно, что понимание наших биологических программ поможет находить решения, соответствующие третьему пути. Биологические программы влияют не только на наше половое поведение. Думаю, что даже решение проблемы тоталитаризма невозможно без учёта наших биологических программ, отвечающих за иерархическое поведение. Сам стиль нашего мышления, круг решаемых нами задач в значительной степени определены теми условиями, в которых происходило формирование нашего интеллекта.
Убеждать себя, что никаких биологически обусловленных программ у нас нет, — дополнительно навешивать на себя шоры. Если мы хотим быть счастливыми и свободными, мы должны найти способ увидеть себя целиком, принять свою биологическую природу и научиться жить с ней в мире.
18.03.2011
ПАМЯТки. Что вспомнишь ты?
Что вспомню я?
Как старался прослыть гурманом? Или наш пикник в первый день лета?
Бесконечные бизнес-планы? Или наши авантюры с друзьями?
Как сладко засыпал вечерами? Или ту ночь без сна, когда вдруг все так изменилось?
Как хотел всё успеть? Или как однажды время остановилось?
Как шёл по проторённой тропе? Или как шагнул в неизвестность?
А что вспомнишь ты?
Как старался прослыть гурманом? Или наш пикник в первый день лета?
Бесконечные бизнес-планы? Или наши авантюры с друзьями?
Как сладко засыпал вечерами? Или ту ночь без сна, когда вдруг все так изменилось?
Как хотел всё успеть? Или как однажды время остановилось?
Как шёл по проторённой тропе? Или как шагнул в неизвестность?
А что вспомнишь ты?
16.03.2011
Философия. Вопросы для семинаров
Здесь вопросы для семинаров по философии на 2-й семестр
http://files.mail.ru/X7A6XX
http://files.mail.ru/X7A6XX
12.03.2011
ПАМЯТКки! Зачем гражданам государство?
Блоггер vzua так описывает функцию государства в прошлом и современности.
Налоги или смерть: зачем гражданам государство, цель которого – собирать налоги
В повседневной мифологии государство считается волшебником (для одних — злым, для других — добрым), который, по идее, должен служить на благо общества, способствуя его развитию, поддерживая порядок и заботясь о слабых. Для этих целей государству нужны наши налоги.
Именно на основе этого мифа мы рассуждаем о налогах и налоговой системе. Мы оцениваем их с точки зрения «разумности». Мы думаем, что может существовать баланс между тем вредом, который мы получаем, когда платим налоги, и той ожидаемой пользой, которую могут принести государственные расходы для общества в целом. Впрочем, само основание этих рассуждений ложно. Думаю, все согласятся с тем, что нет смысла улучшать то, что не может быть улучшено, поскольку возникло для решения совсем других задач. С налогами и налогообложением именно такая история.
Феодальная республика
Историю, как известно, пишут победители — государства «военного» типа. Такие общества «войну» считают этапом на пути к совершенству — абсолютному государству. Н не существует термина, обозначающего форму самоорганизации людей без государства привычного нам вида. Предлагаю называть такие «недоразвитые» самоорганизованные объединения «феодальными республиками».
Сама логика происхождения и существования этих двух форм общественной жизни (военное государство и феодальная республика) совершенно различна.
Возьмем, к примеру, Ирландию, которая тысячу лет — до захвата англичанами в XVII веке — существовала безо всякого государства. Ирландское общество было набором туатов — объединений, называющихся в нашей традиции «семьями» или «кланами». Территория туата — это сумма земельных владений его участников. Вы можете покинуть свой туат, продав землю, и примкнуть к другому.
Такая система делает большие войны бессмысленными. Войны здесь отчетливо выглядят тем, чем они в действительности и являются — обычным уголовным преступлением: попыткой захватить собственность совершенно конкретных лиц.
Имея столь странный для нас порядок, Ирландия в то же время совсем не была «задворками» тогдашней Европы. Напротив, ирландские монахи сохранили для нас множество античных источников, которые на континенте уничтожались христианскими талибами. Те же монахи известны своим подвижничеством, они путешествовали по всей Европе. Некоторые историки считают, что они фактически восстановили христианство, попавшее после падения Рима под новую волну язычества.
В Ирландии были «короли», в разное время это были выборные либо невыборные персоны, однако это были военные лидеры, а не полноправные властители. Правовые функции осуществляли частные юристы — брегоны. Известны «книги брегонов» — своды законов и юридических правил, возникших как обобщение многовековой практики.
Налогообложения в привычном нам виде не существовало. Это были скорее членские взносы, причем нерегулярные, собираемые под конкретные задачи.
Военное государство
Государство военного типа возникает тогда, когда некая банда, жившая набегами, вдруг понимает, что лучше не отнимать все и убегать подальше, а «мирно» поселиться и отбирать на регулярной основе. Этот отбор и называется налогом. Он собирается постоянно, являясь типичной рэкетирской данью «за охрану». Таким образом, получение налога является причиной и целью существования государства военного типа.
Понятно, что члены банды оккупанта не платили никаких налогов. Участие в банде отрабатывали военной обязанностью в случае нападения соседнего государства или его захвата. Английская аристократия, если мне не изменяет память, начала платить налоги только в XX веке, когда окончательно потеряла свою роль.
Насилие и прямое принуждение являются характерными чертами такого государства. Государственная политика ранее состояла в том, чтобы отбирать до тех пор, пока это возможно. Десятина, которая была чуть ли не общемировой ставкой налога, кажется нам сегодня небольшой, но если учесть, что в той экономике излишков практически не было, это огромная величина. Поэтому сборщик налогов считался пропащим человеком. Христу пришлось отдельно указывать на тот факт, что мытари, оказывается, тоже люди и при хорошем стечении обстоятельств даже могут оказаться достойными Царствия Небесного. Отношения оккупации было основой государственной политики еще совсем недавно. Не кто иной, как Вольтер очень сомневался в том, стоит ли обучать плебс грамоте. Считалось, что, научившись, он перестанет работать.
Государства военного типа с его институтами принуждения породили цепную реакцию захватов и войн и в результате распространились повсеместно. В «феодальной республике» война — это покушение на частную собственность конкретных лиц, в общем — занятие малоперспективное, чреватое кровной местью и объявлением вне закона. Напротив, война в военном государстве — дело выгодное. Нужно всего лишь захватить государство противника, то есть победить его вооруженные силы. Победитель получает в свое распоряжение готовую к употреблению территорию и на ней — институты принуждения и доход в виде налога. Несколько тысяч англичан контролировали многомиллионную Индию, потому что в ней давно существовали соответствующие институты военного государства.
Итак, мы видим концептуальную разницу между военным государством и феодальной республикой. Если основной характеристикой феодальной республики является то, что она является объединением людей, то основной характеристикой военного государства — суверенная территория.
Государства военного типа, очевидно, питали особую неприязнь к феодальным республикам, понимая их моральную привлекательность для собственных подданных. Вспомним геноцид, который устроил Иван Грозный новгородцам, причем, заметим, что одного раза захватить Новгород ему показалось мало. Новгородцев не только уничтожали физически, но и переселяли. Замечательная практика, которой затем с успехом пользовался другой «эффективный менеджер».
Буржуазные республики
Со временем военные государства обросли идеологией, например, замечательной идеей божественного происхождения власти монарха. Право получать деньги за активное безделье следовало как-то обосновывать. Политтехнологии — древнейшее изобретение. Чего стоит, например, знаменитое «придите и владейте нами», якобы сказанное славянами варягам. Несмотря на все эти ухищрения, вопрос о праве государства на власть поднимался, особенно в тех странах, где государство, в силу разных причин, не слишком сильно угнетало поданных. Все это привело в итоге к появлению режима, который можно обобщенно назвать «буржуазной республикой». Этот режим начался с представительской демократии и с принципа «нет налогообложения без представительства». Он допустил массы к выборам главных бюрократов и влиянию на законодательный процесс. Тем не менее он не изменил, по сути, главного признака государства военного типа — территории. Налогообложение осталось регулярным и его цели и объем по-прежнему устанавливались правящим классом. Целью существования государства по-прежнему является получение ренты.
Сейчас мы живем именно в таком государстве. Интересно, что это государство (по сути, военного типа) всячески маскируется под феодальную республику. В своей пропаганде оно постоянно рассказывает нам о «врачах и учителях» и прочих пенсионерах, сиротах и убогих, которые пропали бы без его благотворной опеки. Между тем, платя налоги, вы не платите врачам, учителям, сиротам и убогим, а оплачиваете существование бюрократии, которая сама определяет, чем ей заняться и сколько для этого необходимо средств.
Бандиты: кочевые, стационарные и вечные
Экономисты говорят нам, что происхождение государства и налогообложения не имеет значения. Значение имеет то обстоятельство, почему люди его терпят. Манкур Олсон предлагает нам метафору «стационарного бандита». Она состоит в том, что люди предпочитают стационарного бандита бандиту кочевому. Кочевой живет по принципу «награбил и удрал». Поэтому он обладает очень коротким временным горизонтом и заинтересован отобрать здесь и сейчас как можно больше. Стационарный бандит, в силу своей стационарности, имеет длинный временной горизонт. Он не только способен отбирать немного, но и будет «ухаживать» за отведенной ему территорией и охранять ее от кочевых бандитов.
Эта простая и, похоже, наиболее популярная среди экспертов теория, с одной стороны, подтверждается нашей недавней практикой. Мне как-то попался текст, в котором описывалась конкуренция «казанской» и «тамбовской» бандитских группировок в Петербурге. «Казанские» работали вахтенным методом: «пацаны» приезжали в Питер на определенный срок, после чего их сменяли другие «пацаны». «Тамбовские» работали на постоянной основе и инвестировали в бизнес и политические связи. В итоге «тамбовские» победили.
С точки зрения этой теории, всякого рода реформы и преобразования должны иметь цель — создать условия для выбора стационарного бандита. Но, похоже, что в отношении государства эта теория не работает. «Тамбовские» и «казанские» конкурировали между собой и у их клиентов был выбор. У налогоплательщика нет выбора. У него только одно государство. И поэтому это государство всегда остается кочевым бандитом.
Россия — яркий пример того, как это работает (или не работает). Стационарность российского бандита вызывает восхищение. Он контролирует все что может. Тем не менее лучше от этого не становится.
Разумеется, в самом государстве есть разные составляющие его элементы, в силу системных причин, стремящиеся к состоянию стационарного бандита.
В нашей системе, например, это президент. Однако никакой президент не в состоянии объединить кочевых бандитов бюрократии, поскольку в этом процессе не работает механизм общественного выбора. Конкуренцию нельзя заменить иерархическими указаниями. У кочевых бандитов должны быть веские причины для того, чтобы стать стационарными. В рамках государства монополиста таких причин возникнуть не может. Кстати, если наш Налоговый кодекс примут в том виде, в котором мы его видим сегодня, это будет еще одна победа кочевых бандитов над стационарными.
Кроме того, можно предположить, что корень зла все таки в определении «бандит», а не в том, стационарный он или нет. Об этом свидетельствует история США. Эта страна была основана на идеалах, близких «феодальной республике». Налогов, как известно, в Штатах не было. Деятельность правительства предполагалось финансировать акцизами, таможенными пошлинами и т.п. Однако государство со временем вернулось к налогообложению. И если для введения подоходного налога потребовалась поправка к Конституции, то в дальнейшем государство не утруждало себя такой щепетильностью. Налого обложение (которое вообще первоначально подавалось как временная мера) стало постоянным, обязательным и теперь за «неуплату налогов» преследуют в уголовном порядке. Мы видим, как в США завелся свой «бандит», а сейчас наблюдаем процесс его превращения из стационарного в кочевого (об этом говорит беспрецедентное ограничение гражданских прав под соусом борьбы с терроризмом).
Промежуточные итоги
Я не останавливался на чисто экономической стороне налогообложения. Давно доказано, что налогообложение приносит вред, хотя бы потому, что является перераспределением. Не существует никаких социально значимых функций, включая оборону (в очередной раз отсылаю к примеру Швейцарии), которые могут финансироваться только принудительно изымаемыми налогами.
Иными словами, налогообложение не может быть разумным по определению. Разумным может быть объединение усилий частных лиц, вызванное фактом добровольно взятых на себя обязательств. Стационарный бандит завелся в США потому, что американцы создали новое государство, которое несло в себе родовые пороки государства военного типа и прежде всего понимание государства как суверенной территории, а не как объединения частных лиц. Смешно было бы упрекать в этом отцов основателей, они жили в рамках представлений своего времени. В этих рамках они провели титаническую работу, защищая свободу и человеческое достоинство. Разумеется, я не считаю, что нужно сразу взять и отменить налоги. Ничего из этого не выйдет. Переход к государству, являющемуся договором частных лиц, займет время.
Человеческая цивилизация порождена добровольным обменом. Для того чтобы это работало, это должно быть чьей-то целью, для достижения которой он готов платить.
Адрес этой статьи http://yablor.ru/blogs/nalogi-ili-smert/774817
Налоги или смерть: зачем гражданам государство, цель которого – собирать налоги
В повседневной мифологии государство считается волшебником (для одних — злым, для других — добрым), который, по идее, должен служить на благо общества, способствуя его развитию, поддерживая порядок и заботясь о слабых. Для этих целей государству нужны наши налоги.
Именно на основе этого мифа мы рассуждаем о налогах и налоговой системе. Мы оцениваем их с точки зрения «разумности». Мы думаем, что может существовать баланс между тем вредом, который мы получаем, когда платим налоги, и той ожидаемой пользой, которую могут принести государственные расходы для общества в целом. Впрочем, само основание этих рассуждений ложно. Думаю, все согласятся с тем, что нет смысла улучшать то, что не может быть улучшено, поскольку возникло для решения совсем других задач. С налогами и налогообложением именно такая история.
Феодальная республика
Историю, как известно, пишут победители — государства «военного» типа. Такие общества «войну» считают этапом на пути к совершенству — абсолютному государству. Н не существует термина, обозначающего форму самоорганизации людей без государства привычного нам вида. Предлагаю называть такие «недоразвитые» самоорганизованные объединения «феодальными республиками».
Сама логика происхождения и существования этих двух форм общественной жизни (военное государство и феодальная республика) совершенно различна.
Возьмем, к примеру, Ирландию, которая тысячу лет — до захвата англичанами в XVII веке — существовала безо всякого государства. Ирландское общество было набором туатов — объединений, называющихся в нашей традиции «семьями» или «кланами». Территория туата — это сумма земельных владений его участников. Вы можете покинуть свой туат, продав землю, и примкнуть к другому.
Такая система делает большие войны бессмысленными. Войны здесь отчетливо выглядят тем, чем они в действительности и являются — обычным уголовным преступлением: попыткой захватить собственность совершенно конкретных лиц.
Имея столь странный для нас порядок, Ирландия в то же время совсем не была «задворками» тогдашней Европы. Напротив, ирландские монахи сохранили для нас множество античных источников, которые на континенте уничтожались христианскими талибами. Те же монахи известны своим подвижничеством, они путешествовали по всей Европе. Некоторые историки считают, что они фактически восстановили христианство, попавшее после падения Рима под новую волну язычества.
В Ирландии были «короли», в разное время это были выборные либо невыборные персоны, однако это были военные лидеры, а не полноправные властители. Правовые функции осуществляли частные юристы — брегоны. Известны «книги брегонов» — своды законов и юридических правил, возникших как обобщение многовековой практики.
Налогообложения в привычном нам виде не существовало. Это были скорее членские взносы, причем нерегулярные, собираемые под конкретные задачи.
Военное государство
Государство военного типа возникает тогда, когда некая банда, жившая набегами, вдруг понимает, что лучше не отнимать все и убегать подальше, а «мирно» поселиться и отбирать на регулярной основе. Этот отбор и называется налогом. Он собирается постоянно, являясь типичной рэкетирской данью «за охрану». Таким образом, получение налога является причиной и целью существования государства военного типа.
Понятно, что члены банды оккупанта не платили никаких налогов. Участие в банде отрабатывали военной обязанностью в случае нападения соседнего государства или его захвата. Английская аристократия, если мне не изменяет память, начала платить налоги только в XX веке, когда окончательно потеряла свою роль.
Насилие и прямое принуждение являются характерными чертами такого государства. Государственная политика ранее состояла в том, чтобы отбирать до тех пор, пока это возможно. Десятина, которая была чуть ли не общемировой ставкой налога, кажется нам сегодня небольшой, но если учесть, что в той экономике излишков практически не было, это огромная величина. Поэтому сборщик налогов считался пропащим человеком. Христу пришлось отдельно указывать на тот факт, что мытари, оказывается, тоже люди и при хорошем стечении обстоятельств даже могут оказаться достойными Царствия Небесного. Отношения оккупации было основой государственной политики еще совсем недавно. Не кто иной, как Вольтер очень сомневался в том, стоит ли обучать плебс грамоте. Считалось, что, научившись, он перестанет работать.
Государства военного типа с его институтами принуждения породили цепную реакцию захватов и войн и в результате распространились повсеместно. В «феодальной республике» война — это покушение на частную собственность конкретных лиц, в общем — занятие малоперспективное, чреватое кровной местью и объявлением вне закона. Напротив, война в военном государстве — дело выгодное. Нужно всего лишь захватить государство противника, то есть победить его вооруженные силы. Победитель получает в свое распоряжение готовую к употреблению территорию и на ней — институты принуждения и доход в виде налога. Несколько тысяч англичан контролировали многомиллионную Индию, потому что в ней давно существовали соответствующие институты военного государства.
Итак, мы видим концептуальную разницу между военным государством и феодальной республикой. Если основной характеристикой феодальной республики является то, что она является объединением людей, то основной характеристикой военного государства — суверенная территория.
Государства военного типа, очевидно, питали особую неприязнь к феодальным республикам, понимая их моральную привлекательность для собственных подданных. Вспомним геноцид, который устроил Иван Грозный новгородцам, причем, заметим, что одного раза захватить Новгород ему показалось мало. Новгородцев не только уничтожали физически, но и переселяли. Замечательная практика, которой затем с успехом пользовался другой «эффективный менеджер».
Буржуазные республики
Со временем военные государства обросли идеологией, например, замечательной идеей божественного происхождения власти монарха. Право получать деньги за активное безделье следовало как-то обосновывать. Политтехнологии — древнейшее изобретение. Чего стоит, например, знаменитое «придите и владейте нами», якобы сказанное славянами варягам. Несмотря на все эти ухищрения, вопрос о праве государства на власть поднимался, особенно в тех странах, где государство, в силу разных причин, не слишком сильно угнетало поданных. Все это привело в итоге к появлению режима, который можно обобщенно назвать «буржуазной республикой». Этот режим начался с представительской демократии и с принципа «нет налогообложения без представительства». Он допустил массы к выборам главных бюрократов и влиянию на законодательный процесс. Тем не менее он не изменил, по сути, главного признака государства военного типа — территории. Налогообложение осталось регулярным и его цели и объем по-прежнему устанавливались правящим классом. Целью существования государства по-прежнему является получение ренты.
Сейчас мы живем именно в таком государстве. Интересно, что это государство (по сути, военного типа) всячески маскируется под феодальную республику. В своей пропаганде оно постоянно рассказывает нам о «врачах и учителях» и прочих пенсионерах, сиротах и убогих, которые пропали бы без его благотворной опеки. Между тем, платя налоги, вы не платите врачам, учителям, сиротам и убогим, а оплачиваете существование бюрократии, которая сама определяет, чем ей заняться и сколько для этого необходимо средств.
Бандиты: кочевые, стационарные и вечные
Экономисты говорят нам, что происхождение государства и налогообложения не имеет значения. Значение имеет то обстоятельство, почему люди его терпят. Манкур Олсон предлагает нам метафору «стационарного бандита». Она состоит в том, что люди предпочитают стационарного бандита бандиту кочевому. Кочевой живет по принципу «награбил и удрал». Поэтому он обладает очень коротким временным горизонтом и заинтересован отобрать здесь и сейчас как можно больше. Стационарный бандит, в силу своей стационарности, имеет длинный временной горизонт. Он не только способен отбирать немного, но и будет «ухаживать» за отведенной ему территорией и охранять ее от кочевых бандитов.
Эта простая и, похоже, наиболее популярная среди экспертов теория, с одной стороны, подтверждается нашей недавней практикой. Мне как-то попался текст, в котором описывалась конкуренция «казанской» и «тамбовской» бандитских группировок в Петербурге. «Казанские» работали вахтенным методом: «пацаны» приезжали в Питер на определенный срок, после чего их сменяли другие «пацаны». «Тамбовские» работали на постоянной основе и инвестировали в бизнес и политические связи. В итоге «тамбовские» победили.
С точки зрения этой теории, всякого рода реформы и преобразования должны иметь цель — создать условия для выбора стационарного бандита. Но, похоже, что в отношении государства эта теория не работает. «Тамбовские» и «казанские» конкурировали между собой и у их клиентов был выбор. У налогоплательщика нет выбора. У него только одно государство. И поэтому это государство всегда остается кочевым бандитом.
Россия — яркий пример того, как это работает (или не работает). Стационарность российского бандита вызывает восхищение. Он контролирует все что может. Тем не менее лучше от этого не становится.
Разумеется, в самом государстве есть разные составляющие его элементы, в силу системных причин, стремящиеся к состоянию стационарного бандита.
В нашей системе, например, это президент. Однако никакой президент не в состоянии объединить кочевых бандитов бюрократии, поскольку в этом процессе не работает механизм общественного выбора. Конкуренцию нельзя заменить иерархическими указаниями. У кочевых бандитов должны быть веские причины для того, чтобы стать стационарными. В рамках государства монополиста таких причин возникнуть не может. Кстати, если наш Налоговый кодекс примут в том виде, в котором мы его видим сегодня, это будет еще одна победа кочевых бандитов над стационарными.
Кроме того, можно предположить, что корень зла все таки в определении «бандит», а не в том, стационарный он или нет. Об этом свидетельствует история США. Эта страна была основана на идеалах, близких «феодальной республике». Налогов, как известно, в Штатах не было. Деятельность правительства предполагалось финансировать акцизами, таможенными пошлинами и т.п. Однако государство со временем вернулось к налогообложению. И если для введения подоходного налога потребовалась поправка к Конституции, то в дальнейшем государство не утруждало себя такой щепетильностью. Налого обложение (которое вообще первоначально подавалось как временная мера) стало постоянным, обязательным и теперь за «неуплату налогов» преследуют в уголовном порядке. Мы видим, как в США завелся свой «бандит», а сейчас наблюдаем процесс его превращения из стационарного в кочевого (об этом говорит беспрецедентное ограничение гражданских прав под соусом борьбы с терроризмом).
Промежуточные итоги
Я не останавливался на чисто экономической стороне налогообложения. Давно доказано, что налогообложение приносит вред, хотя бы потому, что является перераспределением. Не существует никаких социально значимых функций, включая оборону (в очередной раз отсылаю к примеру Швейцарии), которые могут финансироваться только принудительно изымаемыми налогами.
Иными словами, налогообложение не может быть разумным по определению. Разумным может быть объединение усилий частных лиц, вызванное фактом добровольно взятых на себя обязательств. Стационарный бандит завелся в США потому, что американцы создали новое государство, которое несло в себе родовые пороки государства военного типа и прежде всего понимание государства как суверенной территории, а не как объединения частных лиц. Смешно было бы упрекать в этом отцов основателей, они жили в рамках представлений своего времени. В этих рамках они провели титаническую работу, защищая свободу и человеческое достоинство. Разумеется, я не считаю, что нужно сразу взять и отменить налоги. Ничего из этого не выйдет. Переход к государству, являющемуся договором частных лиц, займет время.
Человеческая цивилизация порождена добровольным обменом. Для того чтобы это работало, это должно быть чьей-то целью, для достижения которой он готов платить.
Адрес этой статьи http://yablor.ru/blogs/nalogi-ili-smert/774817
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
Сообщения
